Сравнительный анализ моделей рынка труда в условиях изменений

ВВЕДЕНИЕ

События, происходящие в мире за последнее десятилетие, позволяют утверждать, что мы живем в условиях непрерывных изменений [1][2]. Данные изменения касаются разных аспектов жизнедеятельности общества.

Мы можем наблюдать регулярное развитие кризисных явлений в экономической и финансовой сферах. При этом кризисы могут развиваться изолированно в рамках национальной экономики (в частности, экономический кризис в Бразилии 2014 г.) или распространяться в глобальном масштабе (например, мировой экономический кризис 2008 г. сначала разразился в США), изменяя характер экономических отношений между субъектами и хозяйственную структуру [3].

Не успела глобальная экономика оправиться от последствий мирового экономического кризиса, как она столкнулась с вирусной эпидемией. Для преодоления и последующей адаптации потребовались соответствующие изменения экономической, социальной и технологической природы [4].

В свою очередь, сдерживание энергии социума в течение локдаунов привело к нарастанию национальных и межнациональных противоречий, впоследствии проявившихся в форме разгорания военно-политических конфликтов в различных точках мира [5].

Таким образом, вызовы внешней среды, вне зависимости от их природы, заставляют хозяйственную систему реагировать, то есть изменяться, выбирать ту форму существования, которая наиболее приемлема к новым условиям.

Наиболее чувствительным сегментом хозяйственной системы, реагирующим на возникающие вызовы, является рынок труда, поскольку любая угроза, неопределенность, нестабильность сказывается непосредственно на деятельности предприятий и организаций, подрывая ее устойчивость и заставляя быстро изменяться, адаптируясь к новым условиям. Однако в разных странах механизмы приспособления рынка труда к изменениям имеют специфические черты, что определяет скорость и качество адаптации.

Какая из моделей рынка труда – европейская или российская – показала наибольшую адаптивность к изменениям современного периода? Можно ли утверждать, что определенная модель рынка труда устойчива к изменениям любой природы? Эти вопросы формируют интерес настоящего исследования.

Цель настоящего исследования состоит в проведении сравнительного анализа моделей рынка труда, реализуемых в различных страновых условиях, и механизмов их адаптации к современным изменениям, а также в формировании рекомендаций по совершенствованию инструментов регулирования российского рынка труда.

Задачи исследования состоят в изучении специфики европейской и российской моделей регулирования рынка труда; в анализе адаптационных инструментов в рамках реализации различных моделей рынка труда, обосновании их преимуществ и недостатков; в формировании рекомендаций по повышению адаптивности российской модели регулирования рынка труда в условиях изменений.

Научная новизна исследования состоит в проведении сравнительного анализа российской и европейской моделей рынка труда и выявлении особенностей их реагирования на современные вызовы и изменения, а также в формировании рекомендаций по развитию адаптационных способностей рынка труда в России.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Теоретические основы настоящего исследования представлены работами, раскрывающими специфику изменений, происходящих в мировой экономической системе. В частности, Е. К. Карпунина и соавт. [2], Б. О. Хашир и соавт. [6], Д. Ю. Фраймович и соавт. [7], З. О. Гукасян и соавт. [8] подчеркивают многогранность происходящих трансформаций и отмечают высокий уровень их неопределенности на современном этапе.

Особенности трансформации рынка труда под влиянием внешних вызовов изучаются в работах Е. С. Матеровой и соавт. [9], Е. А. Окуньковой и соавт. [10], Г. Ф. Галиевой и соавт. [11], Е. В. Королюк и соавт. [12]. Исследователи склоняются к тому, что российский рынок труда имеет выраженную специфику, определяемую применением традиционных инструментов адаптации к изменениям – ценовую и временную подстройки.

Вместе с тем ряд авторов проводят сравнительный анализ европейской, американской и российской моделей регулирования рынка труда, указывая на их существенные различия, например С. С. Утинова [13], Р. И. Капелюшников [14].

Особое внимание исследователей направлено на изучение различных форм онлайн-занятости населения. В частности, И. Г. Назарова и соавт. [15], Галиева Г. Ф. и соавт. [16], В. Н. Бобков и Е. А. Черных [17] раскрывают особенности платформенной занятости, а также различных форм дистанционного труда, которые получили развитие в период пандемии.

Среди методов, с помощью которых было реализовано настоящее исследование, стоит выделить сравнительный анализ, индукцию и дедукцию, систематизацию, экономический анализ, графический метод, логический метод.

Информационную базу исследования составляют официальные материалы Федеральной службы государственной статистики РФ, Всемирного банка, Statista, Statisticstimes.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Традиционно выделяют несколько моделей рынка труда со свойственным им характером взаимодействия между участниками и применяемым инструментарием государственного регулирования [13][18][19].

В частности, особенностью американской модели рынка труда является высокая гибкость для работодателей и существование жестких условий для наемных работников. При этом встроенными антикризисными инструментами государственного регулирования являются: государственное содействие найму, поощрение индивидуальных договоров, снижение роли правовых норм в области регулирования трудовых отношений, отказ от государственных социальных программ, сокращение мер по перераспределению доходов и регулирования заработной платы. Считается, что такие меры обеспечивают странам, реализующим данную модель (в частности, США, Канаде, Австралии и др.), возможность поддерживать гибкость рынка труда, что особенно важно в периоды экономических кризисов и снижения деловой активности [13].

Европейская модель рынка труда, реализуемая многими европейскими странами, в частности Францией, Италией, Великобританией и т. д., отличается наличием широкого спектра инструментов, позволяющих адаптировать структуру производства и занятости в краткосрочном периоде в соответствии с изменившимися внешними обстоятельствами, созданием условий для обеспечения социальной защищенности наемных работников на фоне решения ключевой задачи – сохранения рабочих мест. Здесь также велика роль профсоюзных организаций в части отстаивания интересов трудящихся. Однако, несмотря на традиционно высокую гибкость европейского рынка труда, ей также свойственны определенные ограничения, в частности высокий уровень безработицы среди лиц с низким уровнем профессиональной квалификации, а также слабая стимулирующая роль оплаты труда, что сокращает возможности рабочей силы обеспечивать высокую производительность труда и экономический рост [20]. В некоторых европейских экономиках наблюдается выраженная страновая специфика в функционировании рынка труда и государственное регулирование с акцентом на поддержание социальной стабильности. В частности, Швецию отличает активность государства по многоплановому содействию занятости, включая реализацию государственных программ по содействию трудоустройству, стимулированию создания рабочих мест в качестве превентивной меры недопущения высокого уровня безработицы, а также развитие стратегически важного направления – развития человеческого капитала в форме подготовки и переподготовки кадров. Германия является примером государства, реализующего принципы социального государства. Государственное регулирование рынка труда осуществляется сквозь призму целей обеспечения постоянной трудовой занятости трудоспособного населения за счет содействия населению в поиске работы, стимулирования профессионального развития компетенций, мотивации предпринимателей к созданию новых рабочих мест, оказания помощи безработным.

Что касается России, то исследователи находят в некоторых характеристиках российского рынка труда и формах реагирования на кризисы признаки формирующихся рынков труда либо делают акцент на выраженную страновую специфику, идентифицируя его с помощью российской модели рынка труда [11][21][22].

Рассмотрим особенности реагирования европейского и российского рынков труда на вызовы неопределенности и изменения внешней среды на современном этапе социально-экономического развития. Под вызовами неопределенности в рамках проводимого исследования будет пониматься череда внешних обстоятельств, связанных с развитием экономических кризисов, увеличением социальной напряженности, ухудшением эпидемиологической и экологической ситуации, углублением геополитических конфликтов, которые происходили в мировой экономике начиная с 2019 г. и вызывали существенные изменения экономической конъюнктуры [1][5][23]. Сравнительный анализ реагирования европейского и российского рынков труда на изменения экономической конъюнктуры проведем в разрезе России, Германии, Франции и Италии.

Для начала приведем данные о темпах роста ВВП исследуемых стран (рис. 1).

Данные, представленные на рис. 1, позволяют сделать вывод о наличии признаков негативного влияния колебаний экономической конъюнктуры на динамику ВВП всех исследуемых стран. Например, в 2020 г. очевидны признаки существенного замедления ВВП (максимальное значение в Италии (-8,9 %) и Франции (-7,8 %), тогда как в России оно оказалось значительно менее выраженным на фоне европейских стран (-2,7 %). В то же время после незначительного сокращения в пандемийном 2020 г. экономика Германии выросла только на 2,6 % в 2021 г., тогда как сильно замедлившиеся страны продемонстрировали значительный прирост (Италия – 7 %, Франция – 6,8 %). Вместе с тем удержать достигнутые темпы роста на уровне 2021 г. не удалось ни одной экономике. Германия продемонстрировала замедление (до 1,8 % в год), темп роста Италии снизился почти в 2 раза, а во Франции – в 2,6 раза относительно предыдущего года. Россия испытала влияние западных санкций, что стало причиной падения темпов роста (в 2022 г. он опустился до уровня –2,07 %). К 2023 г. становятся все более очевидными структурные диспропорции в европейских экономиках из-за негативного влияния общемировой нестабильности (экономического кризиса, роста социальной и политической напряженности) [5][25]. Вместе с тем в 2023 г. российский ВВП совершает уверенный рывок (+3,6 %).

Такая картина, с одной стороны, подтверждает предположение ОЭСР о замедлении темпов роста экономик развитых стран в период нестабильности и неопределенности внешней среды, а также о вероятности укрепления экономик интенсивно развивающихся стран, к числу которых относятся страны БРИКСа, и в частности Россия [26].

Проанализируем динамику безработицы в исследуемых странах в 2019–2023 гг. (рис. 2).

Данные рис. 2 разделяют исследуемые страны на две группы: Италия и Франция, которые отличает высокий уровень безработицы (в Италии средний уровень безработицы за весь период – 8,8 %; во Франции – 7,8 %); Германия и Россия с низким уровнем безработицы (в Германии средний уровень безработицы – 3,3 %, в России – 4,4 %). Также очевидны две противоположные тенденции в период пандемии 2020 г.: снижение уровня безработицы в Италии и Франции, повышение уровня безработицы в Германии и России. Для Италии характерен высокий уровень безработицы, который обусловлен региональными различиями рынка труда между севером и югом страны, экстремально высокой молодежной безработицей, а также значительным теневым сектором. Однако после прохождения пика в 2021 г. (9,5 %) показатели уровня безработицы стали приобретать тенденцию затухания, прежде всего благодаря получению «восстановительных» грантов и кредитов ЕС и постепенного сокращения зависимости Италии от импорта энергоресурсов [28]. Другими словами, речь о гибкости применяемых инструментов регулирования рынка труда Италии не идет, стабилизация рынка труда в период неопределенности 2020–2023 гг. обеспечивается за счет внешней помощи.

Во Франции уровень безработицы в 2019–2023 гг. планомерно снижался, и к 2024 г. стали заметны усилия, направленные на достижение полной занятости. В частности, эффект принесла реализация программы ученичества и профессиональной подготовки, создающей новые рабочие места, на которую французское правительство выделило более 15 млрд евро [29]. Франции удалось снизить затраты на рабочую силу путем отмены введенного в 2013 г. налогового кредита на конкурентоспособность и занятость (CICE) (целью которого было сокращение затрат на рабочую силу и помощь бизнес-структурам в повышении конкурентоспособности), а также его замены на сниженные взносы работодателей в систему социального обеспечения [30]. Кроме того, в рамках реализации мер, направленных на поддержание устойчивости рынка труда, были усилены критерии выплаты пособий по безработице для стимулирования лиц, утративших занятость, к возвращению на рынок труда [31].

Однако достигнутый уровень безработицы 7,3 % в 2023 г. по-прежнему превышает средний показатель по Евросоюзу (6,7 %). Кроме того, 45 % безработных во Франции остаются в данном статусе в течение длительного периода (более года) [32]. Наиболее проблемная возрастная категория безработных – молодежь, именно она в большей мере испытала негативное влияние пандемии. Франция длительное время находится в состоянии долгосрочной трансформации рынка труда; цифровизация производственных процессов, получившая стимул к развитию в последние годы, приводит к появлению новых форм занятости и созданию новых компетенций [33]. Меры, направленные на поддержание стабильности рынка труда во Франции, включают предоставление налоговых льгот для бизнеса, стимулирование временного трудоустройства, перераспределение расходов бюджета на выплату пособий по безработице. В целом благодаря мерам государственной поддержки при стабильно высоком уровне безработицы и напряженности на рынке труда занятость во Франции продолжает расти [34].

Германия демонстрирует высокую устойчивость рынка труда к колебаниям экономической конъюнктуры. Средний показатель уровня безработицы за исследуемый период составляет 3,3 % с максимумом в 2020 г. (3,9 %). Особенностью рынка труда Германии является высокий уровень неполной занятости, что позволяет гибко регулировать уровень безработицы в стране [35]. Кроме того, в преодолении рецессионных явлений в экономике Германии большая роль принадлежит государству, которое реализует меры, во-первых, направленные на ускорение цифровой трансформации бизнеса и цифровизацию рабочих мест [35], во-вторых, на трансформацию рынка труда в части развития соответствующей инфраструктуры (агентств по содействию трудоустройству безработных), реализации системы грантов для предпринимателей (Ich-AG) и стимулирования создания новых предприятий; расширения гибких форм труда с возможностью неполной занятости и получения минимальной оплаты труда с учетом освобождения от уплаты подоходного налога (например, Mini job) [36]. Кроме того, правительство Германии отводит важную роль в стабилизации рынка труда в период изменений развитию центров занятости, что создает условия для эффективной помощи безработным и способствовании поиска работы. Таким образом, модель рынка труда, реализуемая в Германии, представляется наиболее гибкой и адекватной для периода неопределенности и вызов нестабильности.

В России безработица остается на стабильно низком уровне (3,3 % в 2023 г.) даже в периоды серьезных внешних вызовов. Однако это не свидетельствует о сбалансированном развитии рынка труда. По мнению экспертов, российскому рынку труда свойственна ситуация дефицита рабочей силы, которая в условиях введения западных санкций стала только усугубляться. В период, когда в стране реализуется политика импортозамещения, рынок труда столкнулся с потребностью в большем объеме производства импортозамещающей и оборонной продукции, что требует увеличения производительности труда и привлечения дополнительной квалифицированной рабочей силы [37]. Например, О. А. Колесникова и соавт. среди признаков дефицита рабочей силы на российском рынке труда выделяют высокую динамику спроса на рабочую силу, оцениваемую через рост числа вакансий; сокращение предложения труда; появление тенденции перехода от избыточного предложения кадров к избыточному спросу; пролонгирование сроков поиска работы; размывание возрастных и гендерных требований работодателей; динамику роста оплаты труда [38]. Вместе с тем существование кадрового дефицита идет рука об руку с другой ключевой проблемой российской экономики: потребностью в росте производства в агропромышленном комплексе, строительстве, ИКТ-сфере, секторах добывающей промышленности, а также с необходимостью обеспечения соответствующего роста оплаты труда. Что касается производительности труда, то, по данным Росстата, институциональные изменения в экономике, происходящие в результате воздействия факторов неопределенности, способствуют росту неуверенности работников в стабильности будущей занятости, создают страхи и способствуют развитию стрессовых реакций, что, в свою очередь, приводит к росту напряженности на рынке труда и сокращению производительности. Например, в 2019 г. индекс производительности труда в России составлял 102,4 %, в пандемийном 2020 г. он опустился до уровня 99,6 %, по мере выхода из локдауна в 2021 г. он вновь стал расти и достиг отметки 103,7 %, в 2022 г. в связи с обострением геополитической обстановки его значение снизилось до 96,4 % и постепенно выправилось к 2023 г. (103,2 %) [39][40]. Такая ситуация свидетельствует об уязвимости рынка труда России к колебаниям экономической конъюнктуры в результате воздействия факторов различной природы (экономических, политических, эпидемиологических).

Следует отметить, что ранее существовавшая тенденция реагирования российского рынка труда на факторы нестабильности в форме интенсивного развития неформальной занятости после санкционного кризиса 2014 г. (когда рост уровня неформальной занятости составил 0,5 п.п.) перестала проявляться в значимой степени. Речь идет о том, что уже в период пандемии, несмотря на возросшие угрозы потери рабочего места, произошло снижение уровня неформальной занятости на 2 п.п., а санкционные меры 2022 г. привели к еще большему сокращению неформального сектора в России (-10 % в сравнении с 2021 г.) [41].

Специфической чертой адаптации российского рынка труда к изменениям в экономике под воздействием факторов неопределенности стал рост численности занятых в сфере малого и среднего предпринимательства, включая индивидуальных предпринимателей, а также численности самозанятых, то есть плательщиков налога на профессиональный доход. После снижения показателя занятости в сфере предпринимательства в 2020 г. (5,5 %), в течение периода 2020–2023 гг. рост показателя составил 24,8 % [42].

Кроме того, в период 2020–2023 гг. количество самозанятых граждан, являющихся плательщиками налога на профессиональный доход, увеличилось в 22 раза, что говорит о работоспособности данного инструмента государственного регулирования рынка труда в России и возможности его дальнейшего совершенствования в качестве антикризисной меры стимулирования предпринимательской активности населения [43]. Заметим, что подобный инструмент государственного регулирования применяется для нивелирования провалов рынка труда в период нестабильности в Германии и также доказывает свою эффективность [36].

Таким образом, проведенный анализ не позволяет сделать однозначное заключение о высокой гибкости европейской модели рынка труда в период изменений. На современном этапе развития в условиях воздействия различных факторов неопределенности рынки труда всех исследуемых стран сталкиваются с трудностями структурного характера и необходимостью большей гибкости к изменениям. Действительно, европейская модель рынка труда характеризуется реализацией более гибких схем адаптации к колебаниям экономической конъюнктуры (например, путем реализации программ переобучения и профессиональной подготовки, расширения программ поддержки безработных и т. д.), большей взаимосвязью с реальными практиками активизации экономической активности (создание налоговых стимулов для развития предпринимательства и создания новых рабочих мест, прежде всего в Германии), а не адаптацией к кризисам путем снижения реальной заработной платы и ростом неформальной занятости, как это традиционно реализуется в российских условиях.

Тем не менее в российской практике регулирования рынка труда также происходят изменения, подчеркивающие рост его гибкости: это новые формы подстройки рынка труда к изменениям, включая цифровизацию, закрепление новых институциональных форм (в частности, самозанятости), акцент на развитие системы профессиональной переподготовки кадров и т. д.

Развитие данных инициатив, а также подкрепление их комплексом мер, направленных на поддержание общеэкономической стабильности, позволит российскому рынку труда постепенно адаптироваться к новым условиям (рис. 3).

В первую очередь речь идет о создании системы дифференцированных (в отношении крупных, средних и малых предприятий) налоговых и кредитных стимулов для развития предпринимательства, создающего новые рабочие места. Реализация федеральных и региональных грантов по различным основаниям (например, для начинающих предпринимателей, социального бизнеса, агрокомпаний, IT-компаний, наукоемких производств, семейных предприятий и т. д.), специальных программ поддержки молодых предпринимателей возрастом до 25 лет, также проведение мероприятий, обучающих предпринимательским компетенциям, являются основой для оздоровления экономики и стимулирования социальных функций предпринимательства, которые могут обеспечить реальный адаптационный эффект для рынка труда.

В период пандемии выход российского населения на онлайн-рынки труда и в онлайн-пространство для реализации собственной предпринимательской инициативы доказал свою реальную экономическую эффективность. Однако для использования данного инструмента гибкой адаптации рынка труда к изменениям требуется дальнейшее совершенствование институциональных условий онлайн-занятости (в частности, решение вопроса с пенсионным обеспечением самозанятых граждан, доступности для них кредитных ресурсов и т. д.); развитие российских платформ онлайн-занятости, организационное совершенствование гибких форм занятости, применяемых российскими предприятиями (например, гибкие рабочие места, аутсорсинг и т. д.); повышение цифровой грамотности участников онлайн-рынка труда.

Главный акцент в достижении устойчивости рынка в европейских странах делается на систему профессиональной подготовки и переподготовки кадров, гибкой адаптации к структурным изменениям рынка труда. Россия имеет все возможности для осуществления подобной подстройки, особенно в условиях быстрого научно-технического прогресса. Требуется совершенствование работы правительственных структур и научно-образовательных организаций в части выявления перспективных квалификаций, задействования национальных систем квалификаций и реализации схем социального партнёрства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В статье обосновывается предположение о том, что в условиях изменений, которые происходят под воздействием факторов неопределенности различной природы (экономический, эпидемиологических, политических), скорость и качество адаптации трудовых отношений определяются реализуемой моделью рынка труда и набором инструментов приспособления к изменениям. При этом исследовательское внимание сосредоточено на проведении сравнительного анализа европейской и российской моделей рынка труда. Для примера выбраны Германия, Франция и Италия из числа стран, реализующих европейскую модель рынка труда, а также Россия со своей страновой спецификой регулирования трудовых отношений.

Анализ проведен в период 2019–2023 гг., авторами выделены специфические особенности реагирования рынков труда исследуемых стран на изменения, а также проанализированы основные инструменты, с помощью которых рынки труда адаптируются к происходящим изменениям.

Проведенный анализ не позволил установить высокую гибкость европейской модели рынка труда в период изменений 2019–2023 гг. в сравнении с российской моделью регулирования рынка труда. Определено, что трудности структурного характера и необходимость большей гибкости к изменениям свойственны всем исследуемым странам. Обосновано, что европейская модель рынка труда, реализуемая в Германии, доказывает свою эффективность благодаря разнообразию применяемых инструментов подстройки и опыту реализации гибких схем адаптации к колебаниям экономической конъюнктуры, большей взаимосвязи с реальными практиками активизации экономической активности. В статье определены направления нивелирования проблем российского рынка труда и повышения его гибкости в условиях изменений.